Живые. Мимолётные встречи
5 фото
1) Владимир Георгиевич Шестериков
«Если долго сидеть у реки, то однажды мимо проплывёт труп твоего врага».
Еврейская народная мудрость
Не понравились мы друг другу сразу – с первого взгляда и с первого слова. В тот миг, когда по совету Гены Осиик я зашёл со своими стихами в кабинет Шестерикова. Переступив порог кабинета, и встретившись взглядом с Владимиром Георгиевичем, я понял, что обрёл если не верного врага, то явного недруга.
Не знаю, что именно не понравилось во мне этому невысокому горбатенькому человеку. Быть может, мои молодость, стать и кажущееся здоровье. Или что-то совсем другое. Но, как бы то ни было, этот действительно замечательный человек, подавший руку помощи многим начинающим местным поэтам, мне руки не подал. И сделал всё, чтобы мои произведения никогда не увидели свет в местной печати.
Прочитав «Беглого раба», он довольно резко отозвался о качестве стихов, о неуместности, неактуальности и небрежности выбранных тем. А я отомстил, подарив на память свою самиздатовскую книжку.
Немного позже я всё же нашёл объяснение этой неприязни, и назвал её творческой завистью. Прочитав ради интереса несколько произведений Шестерикова, только укрепился в своём мнении. Лютики, цветочки, милый Казахстан – не совсем то, что грело тогда и греет поныне мою душу. Читал также книги авторов, печатавшихся под крылом Владимира Георгиевича. И некоторые мне показались глупыми и бездарными. Впрочем, не о них речь.
Счастье моё заключалось в том, что творчество никогда не было пунктиком биографии. Оно стало, скорее, спасательным кругом, помогавшим выжить и сохранить душевное здоровье. Изначально всё писалось в стол, и приветствовалась любая критика. А чьё-либо неприятие меня совсем не шокировало и не особо волновало. И каждую новую беседу с Шестериковым я выбрасывал из головы до следующих встреч. Тем более, что этих случайных встреч было немного: по одной раз в три-четыре года.
На Ленина у здания «Полиграфии». В то время он поднимал и раскручивал своё детище – творческий журнал «Провинция». Кстати, очень качественное издание. И речь не только о бумаге и оформлении. Тогда мне было категорически отказано как в приёме подборки стихов в журнал, так и в возможности опубликовать их на платной основе.
Но со временем, очевидно, наши встречи стали выпадать из памяти Владимира Георгиевича. Ведь через него проходили сотни, если не тысячи человек. Да и я с возрастом немного изменился внешне, и о стихах более не заговаривал.
Однажды мы, мирно беседуя, долго ехали в одном автобусе. Я кожей чувствовал невысказанный вопрос: «Откуда же я тебя знаю?» — Но совсем не горел желанием на него ответить.
Последняя наша встреча случилась недалеко от той же «Полиграфии». Поздоровались, поговорили буквально пару минут, и разошлись каждый в свою сторону.
Больше я никогда его живым не видел, и даже не интересовался. Пока однажды на кладбище не набрёл на могилу Шестерикова. А ведь искал совсем другого человека. И от неожиданности впал в ступор, и прекратил поиски нужного захоронения.
«От всей души с прощёным воскресеньем
Я поздравляю вас.
И, стало быть,
Простим обиды всем без исключенья
И даже тем, кого нельзя простить.
Давайте выйдем с замкнутого круга,
Какой в тупик нас может завести,
И скажем искренне,
По-доброму друг другу
Простое и заветное: «Прости».
В.Г. Шестериков «Прощёное воскресенье»
Я простил, Владимир Георгиевич. Спите спокойно. Мир Вашему праху и Царствия Небесного Вашей душе.
Еврейская народная мудрость
Не понравились мы друг другу сразу – с первого взгляда и с первого слова. В тот миг, когда по совету Гены Осиик я зашёл со своими стихами в кабинет Шестерикова. Переступив порог кабинета, и встретившись взглядом с Владимиром Георгиевичем, я понял, что обрёл если не верного врага, то явного недруга.
Не знаю, что именно не понравилось во мне этому невысокому горбатенькому человеку. Быть может, мои молодость, стать и кажущееся здоровье. Или что-то совсем другое. Но, как бы то ни было, этот действительно замечательный человек, подавший руку помощи многим начинающим местным поэтам, мне руки не подал. И сделал всё, чтобы мои произведения никогда не увидели свет в местной печати.
Прочитав «Беглого раба», он довольно резко отозвался о качестве стихов, о неуместности, неактуальности и небрежности выбранных тем. А я отомстил, подарив на память свою самиздатовскую книжку.
Немного позже я всё же нашёл объяснение этой неприязни, и назвал её творческой завистью. Прочитав ради интереса несколько произведений Шестерикова, только укрепился в своём мнении. Лютики, цветочки, милый Казахстан – не совсем то, что грело тогда и греет поныне мою душу. Читал также книги авторов, печатавшихся под крылом Владимира Георгиевича. И некоторые мне показались глупыми и бездарными. Впрочем, не о них речь.
Счастье моё заключалось в том, что творчество никогда не было пунктиком биографии. Оно стало, скорее, спасательным кругом, помогавшим выжить и сохранить душевное здоровье. Изначально всё писалось в стол, и приветствовалась любая критика. А чьё-либо неприятие меня совсем не шокировало и не особо волновало. И каждую новую беседу с Шестериковым я выбрасывал из головы до следующих встреч. Тем более, что этих случайных встреч было немного: по одной раз в три-четыре года.
На Ленина у здания «Полиграфии». В то время он поднимал и раскручивал своё детище – творческий журнал «Провинция». Кстати, очень качественное издание. И речь не только о бумаге и оформлении. Тогда мне было категорически отказано как в приёме подборки стихов в журнал, так и в возможности опубликовать их на платной основе.
Но со временем, очевидно, наши встречи стали выпадать из памяти Владимира Георгиевича. Ведь через него проходили сотни, если не тысячи человек. Да и я с возрастом немного изменился внешне, и о стихах более не заговаривал.
Однажды мы, мирно беседуя, долго ехали в одном автобусе. Я кожей чувствовал невысказанный вопрос: «Откуда же я тебя знаю?» — Но совсем не горел желанием на него ответить.
Последняя наша встреча случилась недалеко от той же «Полиграфии». Поздоровались, поговорили буквально пару минут, и разошлись каждый в свою сторону.
Больше я никогда его живым не видел, и даже не интересовался. Пока однажды на кладбище не набрёл на могилу Шестерикова. А ведь искал совсем другого человека. И от неожиданности впал в ступор, и прекратил поиски нужного захоронения.
«От всей души с прощёным воскресеньем
Я поздравляю вас.
И, стало быть,
Простим обиды всем без исключенья
И даже тем, кого нельзя простить.
Давайте выйдем с замкнутого круга,
Какой в тупик нас может завести,
И скажем искренне,
По-доброму друг другу
Простое и заветное: «Прости».
В.Г. Шестериков «Прощёное воскресенье»
Я простил, Владимир Георгиевич. Спите спокойно. Мир Вашему праху и Царствия Небесного Вашей душе.
4 комментария
Ещё мне в начале 70-х приходилось кратковременно встречаться с Сергеем Баймухаметовым, работавшим на телевидении и в газете. Теперь он известный писатель и публицист. Запомнилось, как он обчистил меня в шахматы, а также показывал фото тогдашнего первого секретаря обкома Демиденко в позе «Мыслителя». По поводу фото я хмыкнул, уж больно на мыслителя он не был похож, а сейчас, когда вижу на фото пешеходную улицу Ленина, вспоминаю секретаря. Довольно редкое это явление — целая улица пешеходная.
О С. Баймухаметове здесь
berkovich-zametki.com/Avtory/Bajmuhametov.htm
www.chayka.org/taxonomy/term/246
www.abc-people.com/data/nevskiy/dat12.htm
bookre.org/reader?file=760001&pg=474
www.rulit.net/books/lozh-i-pravda-russkoj-istorii-read-312238-1.html
www.vestnik.com/issues/2003/1001/win/baymukhametov.htm
Любовь Матвеева-Поротикова: